Ну, и охоч же Блие до парадоксальных рокировок героев и героинь в своих картинах! Жена, муж, дублёр мужа, чужой ребёнок, мать и отец ребёнка и сосед по лестничной площадке передвигаются режиссёром в киноленте, точно слоны, пешки и король с королевой по шахматной доске. Для полного комплекта фигурок недостаёт только воображаемого друга, коим является – ни много ни мало! – сам Моцарт.
P.S. Я понимаю, почему это случилось с Моцартом, но за какие просчёты был обделён вязаным меланжевым свитером от Соланж их сочувствующий сосед, недоумеваю до сих пор…

Два патлатых коренастых "брата-акробата" и их беззаботные похождения в новаторском и смелом кинематографическом "вальсе" от Бертрана Блие надолго останутся в вашей памяти, не сомневайтесь! Противозаконные и аморальные поступки друзей уравновешиваются по-детски непосредственными выходками, инициируемыми идейным генератором парочки Жан-Клодом. Взять шефство над вышедшей из тюрьмы женщиной ради небывалых постельных утех, затаив дыхание любоваться кормящей матерью и испробовать на вкус её грудь, выкупать в пруду торжествующую не из-за их усердия подружку – малая часть проказ двух шалопаев, на которые невозможно смотреть без возмущения и улыбки, отмахиваясь от вертящихся на языке слов Юнны Мориц из песни "Когда мы были молодые":

Хорошо быть молодым.
За любовь свою сражаться.
Перед зеркалом седым
Независимо держаться.
Хорошо всего хотеть,
Брать своё, да не украдкой.
Гордой гривой шелестеть,
Гордой славиться повадкой.
То и это начинать,
Порывая с тем и с этим.
Вечно повод подавать
Раздувалам жарких сплетен.

Неподражаемый актёрский ансамбль Жерара Депардье, Патрика Девэра и Миу-Миу.

Очень сладкий, очень мелодраматичный, очень романтичный, очень душещипательный и очень "девочкин" фильм с абсолютно беспомощными научными пояснениями. Харрисон Форд выглядит в этой компании как медвежий коготь, по недоразумению хозяйки угодивший в рождественский пудинг.
Но мило, чертовски мило.

Не претендуя на звание эстета или сноба, я всегда была неравнодушна к ироничному, интеллектуальному, с захватывающими сюжетными перипетиями и фирменным авторским почерком, художественному кино. (Художественному не от противоположности документальному, а в смысле изобразительности, художественности вкуса, изящества построения кадра.) Вероятно, поэтому среди моих любимых режиссёров значатся Уэс Андерсон, Жан-Пьер Жёне и Питер Гринуэй.
Как ни удивительно, полнометражный дебют Гринуэя до сих пор остаётся одной из самых удачных его работ. Это квинтэссенция стиля – в одежде, речи, пейзажах, рисунках, музыке.
"Контракт рисовальщика" близок мне вдвойне: и как художнику, и как филологу. Эдакий похоронный генерал (называю его так по аналогии со свадебным) Нэвилл выстраивает в нужном ему порядке всех жильцов огромного имения, а его тиранические указания к условиям создания рисунков (рождение которых можно наблюдать поэтапно) неподражаемы

В фильме действительно щедрой горстью рассыпаны аллюзии. Это и цветной суп Бриджит Джонс, и "превратности судьбы" двоих "избранных" из "Невезучих", и убийственная карма главной героини, как в "Серийной любовнице", и сентиментальность Амели, и многое другое. Чудесная, тонкая картина, где вместе с лиризмом удивительным образом умудряются вполне гармонично сосуществовать (как две многоножки в цветах Лизы) оттенки юмора – ирония и пародийность, а также драйвовые японско-финские песенки.
Отельное спасибо – актрисе Монике Бальшаи, которая напомнила мне нашу Анну Каменкову, за её органичность.

Бенефис двух актёров, и какого уровня актёрства! Наблюдая за ними (а можно посмотреть ещё версию того же спектакля с Алисой Фрейндлих и Игорем Владимировым), не то, что не заскучаешь, – не сможешь понять, как и почему закончился этот чудесный фильм. Два немолодых (по паспорту) человека, с багажом пережитых побед и ошибок, они молоды душой куда больше, чем те, кто годятся им в дети и внуки. Они смутьянничают, спорят до исступления, иронизируют, танцуют твист и проникаются общностью друг друга, преодолевая различия, казавшиеся в начале знакомства непреодолимыми.
Нечто подобное я видела в "Ночном визите" с Татьяной Васильевой и Михаилом Державиным (заполняющая место и время игра двоих, задушевные беседы и залихватский танец наличествуют).

От картины с такими эксцентрично-харизматичными родителями, как Гарик Сукачёв (режиссёр) и Иван Охлобыстин (автор повести), ожидала чего-то подобного, искрящего, а вышло симпатично, постерно, да и только. Трёхкопеечная газировка со сладким сиропом вместо аналога глинтвейна – "понтвейна" из портвейна "Три топора". Перебор с солнцем, морем, пафосом, системой (исходящей от анархистов и бессистемщиков, по сути своей), а воздуха и драйва – дефицит.
Улыбнули Сукачёв в роли Высоцкого и Анна Цуканова в образе "Бабы Беды" (аналог пиратского "Радио Рок" made in USSR), порадовал Иван Макаревич в роли Макаревича-старшего.

Серж Аведикян и Елена Фетисова создали фильм, максимально приближенный по стилистике к лентам самого Параджанова. Парадоксальность и многогранность личности режиссёра переданы через манеру его общения, подходу к съёмочному процессу, организацию мира вокруг себя. Больше всего мне понравились коллажные находки и внедрение Аведикяна в ткань самых известных картин Параджанова, съёмками которых тот якобы руководит. Свежо, изобретательно и с почтением. Спасибо!

В моём детстве следить за творчеством таких людей, как Сергей Параджанов или Эрнст Неизвестный, могли позволить себе единицы, а уж высказывать собственное мнение об их работах открыто… подобных в нашем кругу не попадалось.
Знакомясь с фильмами Параджанова сейчас, понимаю, каким "неформатом" были они в момент выхода, коль и сегодня питают воображение и будоражат чувства.
"Цвет граната" изумляет своей книжно-иллюстративной, а не кинематографической красотой уже с начальной заставки. Имея диплом художника-оформителя, не могла не заметить стиль шрифта, выбор цветов в оформлении ленты, дизайн каждого кадра. Фильм Параджанова по преимуществу статичен, ибо листающий книги или вздымающий одежды ветер, изящество махов руками и пантомимы в целом – это сущая безделица на фоне многочисленных зарисовок и коллажей. Женские и мужские ипостаси, воплощённые Софико Чиаурели, – законченные полотна, продуманные до мелочей. Из моих любимых – Муза, являющая собой бессмертие творческого наследия Саят-Новы:

Скрытый текст

До такой степени неоднозначного фильма, как "Ночной портье" (ну, разве что "Дикая грация" или "Мебеус" Ким Ки Дука где-то рядом, на одной киноплоскости), я, пожалуй, не видела. Три четверти картины я слепо надеялась на то, что поведение Лючии оправдывается коварным замыслом мести, но библейскую историю Юдифи, как оказалось, ранее реализовал Максимилиан, а сама героиня планировала отнюдь не отмщение.
Макс в исполнении Дирка Богарда – персонаж из стихотворения Высоцкого:

И вкусы, и запросы мои странны,
Я экзотичен, мягко говоря,
Могу одновременно грызть стаканы
И Шиллера читать без словаря.
Во мне два "я", два полюса планеты,
Два разных человека, два врага.
Когда один стремится на балеты,
Другой стремится прямо на бега…

Шарлотта Рэмплинг же поразительным образом соединила в своей игре и "неподражательную странность", и уязвимость, и высокомерие, и раскованность. Неудивительно, что после столь жёсткого начала впоследствии на экране ей всё было по плечу.

Я впервые смотрела этот фильм в год его выхода: сначала – фильм, потом – торжественные чествования Олега Янковского на "Кинотавре" за роль Дмитрия Чарышева. Церемония получилась весьма патетичной, в противовес самой картине. В последней – никакой показухи, наигранности, спецэффектов, только реалии жизни, боль и глубина.
Спору нет, отправным моментом и толчком в "Любовнике" является внезапная смерть жены и открытие того, что "… в ней билось сердце, полное изменой". Однако это – внешний конфликт, явный, а внутренним, скрытым явились осознание Митей своей "нецентровселенности" и крах его привычного, отлаженного мира. Всю жизнь считать себя первым, единственным, между делом флиртовать с юными студентками, и вдруг:

О, жизнь без завтрашнего дня!
Ловлю измену в каждом слове,
И убывающей любови
Звезда восходит для меня…

(Анна Ахматова)

Априорная составляющая успеха фильма – столкновение в кадре Олега Янковского и Сергея Гармаша. Совершенно несходные, по-разному остервенелые, но одинаково бурлящие невысказанным, неожиданно сроднившиеся даже не общей потерей – общей обидой и жаждой мести.
Хлёстко, неизгладимо, беспощадно, ни в коей мере не пОшло и отрезвляюще, как ледяной душ.

А ведь неплохое кино, хотя далеко не шедевр! И мысль, озвученная Леей, правильная: "Надо любить того, кто рядом!" Не в том ключе, что абы кого или стерпится-слюбится, а в том, что метания и представления о возможном счастье порой затмевают счастье настоящее, давно случившееся.
И не озвученная мысль верная: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать, а потом весь век терзаться.
Порадовали игра Анны Старшенбаум, сцена домашнего пейнтбола-бодиарта и саундтрек.

"...Ветер, - скажет, бывало, Кэтрин; а Долли ей: но ведь ветер – это мы сами и есть, он вбирает наши голоса, запоминает их, а потом, шевеля листву на деревьях и травы в полях, заставляет их говорить нашими голосами, рассказывать наши истории."

("Голоса травы (Луговая арфа)", Трумен Капоте)

Документально-художественный мультфильм, да-да! В завершение своей карьеры Миядзаки решил обеспечить просмотром всю семью от мала до велика: если дети могут смотреть "Тоторо" или "Рыбку Поньо", то взрослые – "Ветер крепчает".
Минут двадцать просмотра я пребывала в расстройстве, что продюсер Мастера отсоветовал ему снимать продолжение "Рыбки Поньо". На двадцать первой минуте пришло прозрение:

Что толкает и движет облака?
Конечно, ветер.
Ну, а что движет ветром?
Конечно, что-то.

Что заставляет деревья плодоносить?
Что заставляет меня писать стихи?
И то тихое что-то,
что заставляет плодоносить,
и то, что движет ветром, –
одинаковы ли эти что-то?

Движущее что-то
и тихое что-то
сейчас
чувствую в глубине души.

(Дзюн Таками)

Великий японский сказочник неслучайно вдохновился на эту работу фразой Хорикоси, близкой ему самому: "Всё, чем я хотел заниматься, – это делать что-то прекрасное". И Миядзаки снял историю о преданности мечте, профессии и любимой женщине, расцветив её полосками радуги, добавив чистоты белоснежных крыльев маленького самолётика и подхваченного ветром зонта и наполнив каждый рисованный кадр своим талантом и вдохновением.

И тополя уходят –
но след их озёрный светел.

И тополя уходят –
но нам оставляют ветер.

И ветер умолкнет ночью,
обряженный чёрным крепом.

Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.

А мир светляков нахлынет –
и прошлое в нём потонет.

И крохотное сердечко
раскроется на ладони.


(Ф. Гарсиа Лорка)

Брендон (Майкл Фассбендер) обитает в Нью-Йорке, а на экране – в холодных синих или синевато-бирюзовых тонах (нет, к голубому они не имеют никакого отношения). Синий – цвет интеллекта, строгости, порядка, меланхолии, бесконечности. Из этих понятий и состоит упорядоченная жизнь главного героя, хотя порядок в ней единственно снаружи (работа, квартира), а внутри – хаос, неуспокоенность и бесконечность поиска. Брендон зависим от сексуальных впечатлений, и это дезорганизует его жизнь, точнее, подчиняет её поиску новых источников и средств наслаждения. В этом вечном марафоне обнуляются остальные ценности, в том числе – родственные и семейные связи. Появившаяся в квартире брата Сисси (Кэри Маллиган) загоняет его в ловушку, поскольку ограничивает его свободу и заставляет чувствовать что-то помимо привычных переживаний сексуального характера. Слёзы, выступившие на глазах Брендона во время пения сестры, доказывают, что до него ещё можно достучаться, что его зацикленность на себе пока не тотального характера, но, чтобы это произошло, одной песни будет мало…
Фильм, медлительный, откровенный, с эмоциональными подводными течениями, хорош идеей, цветом, светом и игрой Майкла Фассбендера (впрочем, не только игрой, но и самим Фассбендером априори).

Однако… Будучи морально настроенной на буйство фантазий Муратовой-режиссёра и Литвиновой-сценариста, для "Два в одном" я оказалась пока (или вообще) не готова. Неловко не столько за Литвинову, примерившую на себя имидж ПТУшницы, сколько за глубокочтимого Богдана Сильвестровича Ступку, участвовавшего в этих Содоме и Гоморре. Я много раз видела его на сцене в рискованных ролях, и, хоть говорят, что риск – благородное дело, в данном случае это ограничилось только делом, далёким от благородства…
Разочарована…

Под "Колыбельную" Анны Герман в электричке мирно посапывает мальчонка, а старшая преданная сестра (Алёнушка, как и полагается!) оберегает его сон и бдит: сбежав из родного города, где их после смерти матери должны были разъединить по прихоти чиновников, дети безбилетниками едут на поиски своих отцов… Такова завязка "Мелодии для шарманки", первого фильма Муратовой с героями-детьми в жанре святочной истории.
Не могу сказать, что данный фильм выпадает из муратовской режиссёрской манеры, да только в её творчестве стоит он чуточку особняком. Детей и животных в кадре переиграть невозможно, а здесь на первом плане как раз и те, и другие. И множество любимых актёров Муратовой, приспособленных к рождественской сказке - не волшебной, а бытовой, в духе Андерсена или Диккенса - весьма относительно (разве что Литвинова в карнавальном костюме Феи, с бутафорской палочкой: не работает, видно, волшебство в такой скверной бездуховной атмосфере, как наше общество).
Места, попадающиеся на пути детей, источают хаос, бессердечие и ложь – будь то вокзал, казино или супермаркет. И везде ироничная Муратова не упускает возможности рассыпать смачные крошки-детальки в духе своего кумира Чехова: вокзал – Нина Русланова, бездомная, распевающая украинские песни-колядки, и живописнейшая зарисовка в зале повышенной комфортности с непринуждёнными позами спящих и ярмаркой торчащих парами носков; казино – разнородные игроки и "живой труп" на кожаном диване в холле; супермаркет – аттракцион воровства перед камерами ради потехи, куда совершенно не вписывается кража хлеба голодной девочкой. Бедлам, смена декораций на протяжении почти двух с половиной часов, взрослая игра детей и отсутствие хэппи-энда. Земфира, как и в "Вечном возвращении", поёт за кадром, а в кадр одна за другой подбрасываются реминисценции из ранних работ самой Муратовой (пары близнецов из "Настройщика", труп в камере хранения из "Второстепенных людей" и т.п.).
Из главных упрёков в адрес этого фильма чаще других называют надуманность детских персонажей-сирот. Мол, даже внешний вид не тот (упитанность выше среднего). Да, тёмные круги под глазами и пухлые лица и мне сначала навеяли пушкинское: "Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца". И всё-таки это не фарс, не чёрный юмор – скорее, привязка к традиционным пышнощёким херувимоподобным изображениям детей с рождественских открыток и гримёрский приём, акцентуация, как в немом кинематографе...

Обычная необычность "Мелодии для шарманки" вызывает целую гамму сменяющих друг друга состояний: заинтересованность, возмущение, сопереживание, дискомфорт, неловкость, обескураженность, недоверие. Не зафиксировала среди них одного – равнодушия.

"Увлеченья" не тот фильм Киры Муратовой, который я рекомендовала бы для просмотра. Исключение составят люди, которые:
а) страстно любят лошадей, ибо в картине их "больше и лучше", чем людей;
б) страстно любят Ренату Литвинову и готовы терпеть пункт а) и смысловую полифонию "Увлечений" ради возможности увидеть кинодебют своего кумира в ещё не отшлифованном облике медсестры-пухлышки, мешающей в аутичных монологах выспренный стиль с просторечиями-неологизмами типа "подратая".

- Я не люблю мужчин. Я не люблю женщин. Я не люблю детей. Мне не нравятся люди. Этой планете я бы поставила ноль.
- А кого же ты любишь, Офа?
- Я, наверное, люблю животных, и не задавай мне этого вопроса, потому что у меня рождаются ассоциации. И не провоцируй, не провоцируй меня на лишнее! У меня отдельный большой план жизни, а ты, мой милый, сбиваешь, сбиваешь меня с толку. И не приближайся ко мне, пока я не уйду.

Гротесковый, гипертрофированный мир фантазий Киры Муратовой требует профессионалов, чтобы перенести его на киноплёнку. Кем-кем, а вот актёрами и их перетасовкой в своих картинах то по принципу семантического плеоназма, то оксюморона (простите филолога за сравнение!) Кира Георгиевна всегда меня удивляла! В "Трёх историях" их подбор оказался в зените: Жан Даниэль, Иван Охлобыстин, Сергей Маковецкий, Олег Табаков, Рената Литвинова, Наталья Бузько… Люди-клоуны, сами себе артисты, гуттаперчево приспосабливающиеся к предложенным обстоятельствам (неспроста Муратова любит снимать участников комик-группы "Маски-шоу": Делиева, Бузько и др.), они умело раскрашивают её картины, придавая им ярчайшие цветовые и смысловые нюансы, импровизируя на грани абсурда, утрируя, но не скатываясь в пропасть полного непонимания и нелепицы. Мимика Маковецкого, наблюдающего за павлином в зоопарке; неподражаемые голосовые модуляции Табакова, властно и многократно (фирменная муратовская эхолалия) скандирующего "де-воч-ка!"; томно-точёные, по-кошачьи брезгливые и аристократичные жесты Литвиновой – эти сценки на витраже "Трёх историй" играют под лучами моей памяти и после просмотра...
Три истории о насильственной смерти, не идеализирующие жизнь, а приглашающие присмотреться к ней внимательнее, чтобы, помимо привычных белого, чёрного и красного цветов, увидеть и полюбить, например, экзотический "сверкучий, из чешуи"…

Фильм-парадокс, антимейнстрим, чередование крайностей – предельной, необъяснимой жестокости и трогательной нежности, "Дискосвиньи" потрясают и сюжетом, и актёрской игрой Киллиана Мёрфи.
Свинка и Свин созданы друг для друга с самого рождения, их Королевство состоит всего из двух человек – Короля и Королевы, им не нужны слова, зато эмоции – ну, просто "шкалят датчики". Особенно у Свина. (Не потому ли "скоро всё закончится", следуя дальше песне Земфиры?) Раз за разом его выходки становятся всё более агрессивными и неконтролируемыми, даже Свинкой, которая наблюдает за происходящим с восхищением и ужасом, только ужас в последнее время преобладает.
Не знаю никого из современных актёров, кто сумел бы сыграть Свина так же шокируще и с размахом, как Киллиан Мёрфи. Похоже, его колоритная внешность с сочными губами и ярко-прозрачными голубыми глазами, почти как у хаски (в обойме советских киноактёров могу назвать лишь двоих, сходным с Мерфи по типажу, не амплуа: Владимира Коренева и Владимира Заманского), требует равновеликих по красочности и экстраординарности поступков. Наверное, поэтому ему лучше всего удаются эпатажные герои наподобие Патрика Брадена из "Завтрака на Плутоне" или Свина, поющего в честь 17-летия (своего и Свинки) что-то яростно-личное. Что-то, что могло бы оказаться и строками из нашей Земфиры:

Хочешь море с парусами?
Хочешь музык новых самых?
Хочешь, я убью соседей,
Что мешают спать?

И будут нам дискотечные мелодии, и синего цвета любовь, и синий колокольчик-предвестник смерти, и "самое синее море", в котором Свинка мечтала обновить свою душу…

В 1985 году мне, 11-летней, довелось дважды испытать восторг от Татьяны Васильевой на пике её женского и актёрского расцвета. Сначала в переполненном кинозале мы увидели "Самую обаятельную и привлекательную" с неподражаемой подругой главной героини Сусанной, занимавшейся на досуге психотренингом, а затем, уже по телевизору, судорожно сглатывая, пробирались вместе со следователем Сажиным сквозь дебри запутанной души психотерапевта Анны Калязиной в 2-хсерийном фильме "Переступить черту"…
Васильева-Калязина и впрямь непревзойдённа! Сыграть можно многое, но интеллект создать из пустоты невозможно. С красотой проще. Та же Васильева обронила однажды в интервью, что для умной женщины привлекательность – дело наживное, да и главное в женщине – шарм. Васильевская Калязина красива, ухоженна, притягательна, умна. Её лощёная, стильная Анна Сергеевна свободно чувствует себя и в богатом интерьере скульпторской квартиры, и в непростой беседе со следователем, а сама актриса гениально перевоплощается из самоуверенной светской дамы в ранимую одинокую женщину, играя не столько лицом, сколько обнажая душу своей героини, объясняя мотивы её поступков.
- Но ведь Вы переступили черту.
- Я её отодвинула.
Следователь Владимир Петрович Сажин – достойнейшая роль Вадима Лобанова. Правильный и думающий, именно он разматывает в фильме запутанный клубок преступлений, ни на секунду не теряя из виду "о вечном размышлений нить". Размышлений о моральной ответственности, таланте, природе добра и зла, любви. Кстати, тексты этих раздумий настолько тонко и грамотно выписаны, что даже не знаю, от чего получила большее удовольствие во время просмотра картины: от её восприятия на слух или зрительных образов.
Психологический детектив, как и наука психология, в 80-ые годы только набирали обороты, поэтому таких фильмов, как "Переступить черту", советский зритель почти не знал и не видел. Владеющая гипнозом коварная героиня была для нас, тогдашних, всё равно, что джолиевская Малефисента, а побеждающий её силой таланта и морального превосходства фокусник Данилин – рыцарем Ланселотом, как минимум.
"Черта. Рубеж. Какими незаметными они порою бывают. Особенно когда человек ослеплён страстью, обидой, стяжательством. Когда он уже готов переступить. Язык наш, как всегда, точен: переступить, преступить, стать преступником".
"Есть в близости людей заветная черта…" Есть она и в моральных законах, нормах. Есть в совести и воспитании человека, его природе. Последняя – самая сложная…
P.S. "Алиса" снималась в двух фильмах с похожими сюжетами про музыкантов и украденную аппаратуру: "Взломщик" и "Переступить черту" ("Бумажный змей", первая серия). В "Переступить черту" вы увидите в составе группы якобы её участника Антона Шатилова (актёр Сергей Андрейчук), а остальные музыканты на инструментах – действительно группа "Алиса". Кинчев у микрофона в красной рубашке без гитары, Задерий – крайний справа. Исполняются песни "Я меломан", "Доктор Буги" и "Соковыжиматель".

Вполне вероятно, что детские впечатления от советской экранизации "Театра" Моэма удвоили очарование той картины, но дело не только в памяти или патриотизме. Фильм Яниса Стрейча сам по себе театрален, каждый герой в нём соответствует описанию в романе, детали сюжета сохранены скрупулёзно, музыка Раймонда Паулса – отдельный шедевр в шедевре, а уж о харизматичности Вии Артмане, молодого Ивара Калныньша и Гунара Цилинского можно сочинять монографии.
"Being Julia" Иштвана Сабо – замечательная киноработа, но, скорее, по мотивам романа, ибо вмещает массу перевранностей и отсебятины – наподобие диалогов Джулии с Роджером, финальной пьесы с придуманным содержанием и забытым красным платком, причины несостоятельности преданного Джулии Чарльза и т.д. Игра Аннетт Бенинг впечатляет, но в ней нет актёрского величия – ни Вии Артмане, ни Джулии Ламберт. Выбор Джереми Айронса на роль "самого красивого мужчины в Англии" воспринимается как субъективное помешательство режиссёра, а Люси Панч на роль Эвис Крайтон – как насмешка (это же Бетт Мидлер n-ое количество лет назад, один к одному!). И да, здесь отсутствует сам дух романа, его суть: об актёрстве вне сцены, о дуальной природе женщины-актрисы…
Нет, это не моя версия, "простите меня, товарищ Сабо, с присущей душевной ширью".

Сказки, выпущенные удивительным человеком и режиссёром Надеждой Кошеверовой ("Золушка", "Ослиная шкура", "Соловей" и др.), обладают необычайной философичностью и чистотой. Памятные нам с детства, они всё-таки совсем не для детей – для взрослых, поскольку вопреки сказочной природе не надуманны и полны романтики вперемешку с житейской мудростью. Их можно пересматривать до бесконечности, разбирать на цитаты, замечать всё новые подробности, которые в детстве воспринимались неделимо по отношению ко всему фильму, единой картинкой, а сейчас очаровывают взвешенностью и мастерством…
В "Старой, старой сказке" вызывает улыбку и восторг работа гримёров (вы обращали внимание на взбалмошные причёски вертихвостки-принцессы?), а также особый сказочный мир от художников-декораторов Марины Азизян и Игоря Вусковича. Какая бездна вкуса и тонкого юмора в дверном замковом проёме, через который так удобно выезжать восточному принцу верхом на верблюде; в разноцветных меховых шапках царских стражников а-ля британские гвардейцы; в гамаке на крыше, где спит принц-трубочист…
Юмор рассыпан и в диалогах героев:

- Что же у вас, профессия такая – ведьма? Или, значит, характер тяжёлый?
- Профессия. А характер как раз у меня очень даже симпатичный.

Вообще эта лента часто заставляет улыбаться, "…слова и улыбки её, как птицы".
"Старая, старая сказка", грустная и прекрасная, вдумчивая и образная. Умели же снимать в те времена! Хорошо зная и любя творчество Олега Даля, с её подачи всегда буду представлять актёра, в первую очередь, кукольником и солдатом из "Огнива", задорно шагающим по бутафорской дороге и напевающим:

Ать-два левой, ать-два правой,
Вдоль по дороге столбовой…

Айда вслед за ним, в сказку!?

P.S. Может, я это нафантазировала (навеяло сказочным духом), но в течение последнего просмотра меня не покидала мысль о перекличке картины с ранее выпущенным в прокат "Завтраком у Тиффани". К примеру, ночное свидание солдата и принцессы или любовная музыкальная тема, в отличие от оригинальных песен Галича, отдалённо напоминающая "Moon river"...

Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит её рассудок мой...

Почти так же я люблю советский кинематограф, причём с удовольствием смотрю как известные, хитовые картины, так и те, появление которых прошло без лишней аффектации, а потому и существование их протекает тихо, мирно, порой в безвестности.
"Мелодии белой ночи" – фильм из второй категории. Прочитав аннотацию к нему и увидев на постере молодого Юрия Соломина, не познакомиться с картиной уже не могла. Из её преимуществ – всё тот же Соломин, предсказуемо органичный в роли композитора; игра японской актрисы Комаки Курихара и её милый акцент, над которым весело подтрунивают почти все герои; музыка Исаака Шварца и киото-ленинградские виды. Из недостатков, как ни парадоксально, – слишком интеллигентный, медлительный эмоциональный тон сценария с постоянными поисками ответов на вопросы "почему?" и "что нам делать дальше?".

Этот фильм раннего Кустурицы сильно отличается от прочего его разухабисто-разудалого кинематографического наследия и перекликается разве что со "Временем цыган" (даже попытки Дино гипнотизировать позже увенчаются успехом у Перхана). Та же история взросления героя, "мальчишки с нашего двора", рассказанная с пронзительным лиризмом через призму происходящих в его кругу и особенно в его семье событий.