Путешествие в обратно

По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не муту...

Фолькер Шлёндорф посвятил этот фильм памяти Макса Фриша. И сразу же всплывает в сознании «Homo Фабер» (1991г.), он же «Путешественник», он же «Странник» — загадочная, лирическая драма, «золотой фонд» кинематографа.

Вне всякого сомнения просматривается некая схожесть, преемственность. Сэм Шепард — Стеллан Скарсгард, Барбара Зукова — Нина Хосс. Вновь две половинки не единого целого или единого, но не целого. Пленительная история мужчины и женщины. Почерк мастера и полное подчинение внимания зрителя. Смотришь, слушаешь, внимаешь. И время летит незаметно.

Как встретит нас наше прошлое, пятнадцать-двадцать лет спустя? Разве каждому из нас не удивительно и волнительно будет от подобного соприкосновения? Как отзовётся на оклик? Глухим эхом? Звонкой радостью? Холодным кивком? Пренебрежительной гримасой? Протянет ли руку или не сочтёт возможным даже заговорить. Каждому из нас уготована своя судьба и свой «гордиев узел» — «что посеяли то и пожнёте» или «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки»(Св. Евангелие от Матфея) — бытийность перетекающая в мировоззрение. Хорошо если наши поступки не оставили шрамов-рубцов, не покалечили, не сломали и произошедшее можно понять и принять или уже понято и принято как должное.

Подобная встреча уготована и преуспевающему писателю Максу. Встреча со своим прошлым. Когда то он ставил в Нью-Йрке свою возлюбленную Ребекку и осел в Европе. История их любви не получила своего продолжения. Ни ОН, ни ОНА ничем не напомнили о себе друг другу. Что с ней стало по прошествии почти двух десятков лет? Какой будет встреча? Вся вторая половина фильма этому действу… Зрелость и история.

Кинематографический пасьянс, разложенный СЕМИДЕСЯТИ ВОСЬМИЛЕТНИМ мэтром увлекателен и всё также содержателен. Нет смысла пересказывать сюжет — каждый найдёт для себя рациональные зёрна чужих ошибок для упрочения собственного фундамента. На том и стоим.

Приятно и удивительно, что фильм служит порождению целого вороха мыслеформ, заставляет напрягать серое вещество головы. Вот оно истинное искусство во всей своей широте функционального назначения.

И ещё. У каждого из нас свои жизненные постулаты, взращенные неповторимым, сугубо индивидуальным опытом, но истина всё же одна- «Не обязательно совершать подвиги, достаточно просто не делать подлости»(Владимир Ивашов. Советский актёр).

8 из 10

P.S. Некий осадок от внешнего облика Нины Хосс. Так и не понял, плохая ли пластика лица тому виной или излишества грима для очерчивания нынешнего состояния воплощённого персонажа. Сюзанна Вольф двумя годами старше, но гораздо свежее…

Полагаю, что Ваша фраза - Отношение к правительству - другой вопрос, но не к Родине. для всех и каждого является камнем преткновения. Действительно, где именно начинается та грань, после которой говорят - предатель. Та, грань, которая уже не позволяет оставаться покойным и безучастным к творимым беззакониям возведённым в этот самый закон. Встал на путь "несогласия" с законом системы - и сразу ярлык тебе - "сука", предатель, вражья морда... Ну, и так далее по списку. А ты не против Родины. Ты "за" Родину. Но режим тебе "не в жилу". Если чинов и наград у тебя "кот наплакал", замордуют, затравят. И психушки в ход шли в стране советов, и лагеря.... Разве нет? А если у тебя имя? Звание? Как например Андрей Сахаров. Тогда что делать? Тогда намордник и соглядатаи на каждом углу. Тут приходится считаться. Светила науки, "папа" бомбы...
Видите скольких людей, "истинных людей", с гражданской позицией мы здесь с Вами вспомнили. Писатели, спортсмены, музыканты.... И национальности, какие хочешь. И речь ведём не о горячо любимой Родине, а о тоталитарной системе в границах этой Родины существовавшей 70 лет.
Думаю и Нуреев "Россиюшку" любил. По-своему, конечно. Но вот клещей и клопов на теле этой самой Родины, переносить уже не мог. Согласны?
Не забывайте, мы с Вами о кино пытаемся говорить. Не диспут на уроки политучёбы ведём. О причинах побега, "ломаем копья".
...радует, что "живое слово" пытаются вбросить и сторонние наблюдатели. Знать и им тема фильма разбередила сердца.

А Слава Фетисов? Игорь Ларионов? Они в "авторитете"? Это уже позднее "выкручивание рук" властью. После побега Саши Могильного. Тут, если не ошибаюсь, "еврейством" не пахнет, "татарщиной" тоже не отдаёт. И статью им за однополые отношения "не пришьёшь". Стало быть не по национальному происхождению "узурпация", по иным причинам.
...это ведь "мы" берлинскую стену возвели, не капиталисты проклятые. Чтобы от нас не убежал народ. Весь народ. Только вдумайтесь в этот тезис. Чтобы не убежали! Смех, да и только....
Так что уважаемый Юнкер, признавайте-признавайте свою неправоту... Чего уж, отпираться?

А как же те, кому Родина стала Мачехой? Удавкой петли сдавливая горло? Дышать невозможно. О них Вы помните? Знаете? Ну, к примеру Андрей Тарковский. Или лауреат Сталинской премии (если не ошибаюсь) Виктор Некрасов (фронтовик). А Александр Солженицын? С правдой поперёк горла "держи мордам". Или Мстислав Ростропович ( за человеческую позицию). Их невозможно пренебрежительно обозвать "летающий татарин". А Владимир Максимов (произведения самиздата)? Александр Галич (песни сарказма)? О них приходилось слышать?
Речь не о том, кто и куда уехал и смог ли там реализоваться. Речь о том, что "дышать" в советском капкане было невозможно. Нуреев лишь частность.

Гадкие утята?

Казалось бы чего проще? Перед нами обычные 15-16-летние "балбесы" из "фазанки" позднего советского периода. ПТУшники третьего года обучения. Им всё "по барабану", так как учебный и производственный процесс вызывает чувство изжоги. Управы на них не сыскать, мастер сладить не может, авторитета надзора, никакого. Родители? Сколько можно? Они, что та трава в огороде, среди возделываемой культуры. Сорняки. Из поры детства уже вышли, до самостоятельной взрослости ещё не дотянулись. Ещё пара лет, и новый социальный "университет" поведёт их по колее проторенной дорожки. Армия. В строевые части попадёшь - два года вдали от мам с папами обеспечены, ну а на флот, не обессудь, ещё годок придётся отдать Отечеству. И голова "подлечится" за это время, и сам несколько иными мерками станешь выстраивать собственную перспективу... Брак, семья, забота о потомстве. Добровольное ярмо на шею. Всё как у всех. Счастье. И тогда, вся эта "кривизна", личностная, под прессом жизни "спрямится", так сказать. И выправятся, оперятся эти гадкие утята окончательно. В лебедей превратятся. Полезными членами общества станут. Тружениками их величать будет народ. Но доживут ли до тех дней недоросли? Не окончат ли ныне свой путь тюрьмой? Сегодня то они отвязанными "беспризорниками" кочуют по городу. Скука в безделии праздности. Это первое, что предлагает режиссёр в своём исследовательском порыве.
А между тем, более серьёзное, более глубокое едва ли не в кастовом различии этих юнцов. Изначальное несоответствие в статусах положения, демонстрируется зрителю. Саша Лукашёв - сливки общества, его пребывание в стенах учебного заведения, недоразумение, вызов гордыни родителям. Кто они у него? Ответственные работники торгпредства за границей? Ценные для страны кадры? Номенклатура? Да-да, что-то такое. И атрибутика антуража соответствующая - деньги на карманные нужды хрустом 25-рублёвых купюр, проигрыватель пластинок, магнитофон, "шмотки" упаковки, напитки made in... , ну, и так далее, по списку. А вот два его товарища - плоть от плоти свои родители, "воинствующий" пролетариат. Они из тех низов, где "папа пьёт, папа бьёт"... И "кино" это семейное, у них каждый день. Домой лучше не возвращаться. Дыра в кармане, голодный блеск в глазах. Это второй пласт режиссёрской мысли. Социальное расслоение общества. Изнанка бытия.
И что же далее? А далее есть ещё такой "кадр" как Алхимик. Мужик лет под 40, со сроками лет за спиной. Сел впервые по малолетке, а там, как говорится, "закружило-понесло". Есть "друг семьи", роль Петра Вельяминова, партийный босс. Есть "пробросом", мама с папой - во лжи и мерзости, но при "корыте". И именно в них, в этих лицах образ страны конца 80-х.
Что выбираешь ты? Какую жизнь для себя хочешь? Вот они образы твоего завтра перед тобой. Поспеши. Поторопись.
Есть ли тут положительные "персоналии"? Или все здесь лишь "люди как люди"- так, кажется, говорил Воланд взирая со сцены на собравшихся в Варьете москвичей? Бабушка "мальчика", она кто? Сосед в подъезде подвергшийся нападению, кто он? Молодая пара, где девушке предлагают - подарите мне себя, у меня сегодня день рождения, они кто? Она, он, они... Терпилы, говоря блатным жаргоном. Кто же ещё?
Узнаёшь ли себя в этих лицах, зритель? Ты ни такой? А эти мальчики, что на экране? Они к каком страту примкнут....
Необычное, неожиданное для 1989 года кино. С проблемами вывернутыми для всеобщего обозрения.

Родина или уродина. Блуждание в заблуждении?

Почему всё не так? Вроде — всё как всегда:
То же небо — опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода...
Только — он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя.
Мне не стало хватать его только сейчас —
Когда он не вернулся из боя.
Что отличает этот фильм в бесчисленной череде лент о Великой Отечественной войне так это год выпуска. 1989 год. Горбачёвская "оттепель", перестроичный апофеоз в самом разгаре. Железный занавес страны Советов распахнулся. 9 ноября пала Берлинская стена - символ "их ничтожества" и "нашего величия", разделявшая два мира, тот и этот. И "паровоз" переосмысления набирает обороты. Цензуры нет. Почти нет. Говорят все. Говорят обо всём. Вместе, разом. Страницы истории шапками газетных разоблачений. Печатный бум. "Империя солнца", просуществовавшая 70 лет, спустила "штаны" и щеголяет оголёнными телесами. Удивление, осмеяние, порицание миллионными тиражами. Всеобщее просвещение. Идеология плюрализма от кухарки до министра, от Бреста до Владивостока.
Не избежал веяний времени и кинематограф. На поверку, для зрительской услады, самые щепетильные темы. Художественное обрамление может хромать, но нерв зрелища, звоном сорвавшейся струны. Таков основной посыл отцов-режиссёров. Гласность, правит бал.
Война 41-го года широтой людских судеб с экрана. Молодость, нарядной лейтенантской формой войск НКВД в нас. Горячностью веры в идеалы партии Ленина-Сталина. Волевым импульсом с рукоятью нагана. Искажённым гневом лицом. Готовая к скрой расправе, по законам военного времени. В расход, в распыл. Пуля, к последней черте, к зачёркиванию жизни, жизней. Преступник - значит тот же враг. Он тоже русский? Он свой? Какой он свой? Тамбовский волк ему товарищ.... И Евгений Миронов на суд многомиллионной публики, свою вторую роль в кино предлагает. Первую, полновесную.
А на мальчишеский азарт "тёртый калач" взирает беспристрастно. И он был также горяч когда-то, и он также рвал глотку в нетерпении лет своей глупости. Воронье крыло волос ныне посеребрила седина, скуп на слова стал теперь. 45 годков за плечами, а на плечах телогреечная спецовка на все случаи жизни - и подушкой она при необходимости, и одеялом, и простынью. "Политический контрик" он. Где-то что-то не доглядел в своё время, опрометчиво высказал неудовольствие, не согласился с генеральной линией, поставил под сомнение авторитет "товарища" и как говорится - "получите и распишитесь": враг народа. Высоких постов лишён, из кабинетов выгнан, судим по 58-ой статье ( а у неё между прочим, аж 14 пунктов было и плюс ещё 4 подпункта). Шаг вправо, шаг влево - расстрел! Это он хорошо знает. Конвой объяснил.
К серьёзности необходим и юмор. А то уж больно суровы молодость и зрелость в лицах. И третьим, нет не в собутыльники ( на троих же обычно "соображают"), режиссёр добавляет урку-уголовника. Характер, что та "склизкая" зимняя горка, "прокатит" любого, с ветерком. И бодрости духа не теряет никогда. В каких передрягах только не был. Вся жизнь игрой в бега и догонялки. "Лови меня, гражданин начальник!" Кепчонка, пиджачок, сапожки и ...усы как у кота. Александр Панкратов-Черный. Прошу любить и жаловать.
Троица готова к подвигу. Чего прикажите?
Сюжет прост. Эшелон. Железная дорога. Бомбёжка. И вот уже по лесам, прячась, пробираются "к своим" эти перепоясанные судьбой соотечественники. Что их ждёт? У каждого своя правда в душе. Какие враги для них истинные, а какие мнимые? Немцы или коммунисты? Троица не имеющая ничего общего меж собой. Насколько долог может быть путь? Приключенческий экшн увязывается с психологизмом размышления.
Весьма интересны "встречи" с персонажами "второго плана". И не просто встречи, а диалоги-брызги друг в друга. А ведь всё это на фоне войны. Всё это на фоне общего горя. И мир им только "снится"... Вот ведь, суть человеческая. Блуждание в заблуждении.
Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал,
он с восходом вставал, —
А вчера не вернулся из боя.

То, что пусто теперь, — не про то разговор:
Вдруг заметил я — нас было двое...
Для меня — будто ветром задуло костёр,
Когда он не вернулся из боя.

Эстетика «высокого» воровства

Помпезности сцен тут нет. Ликов звёзд сияющих светом славы десятилетия, не найти. Шум города, захламление сцен ненужной сворой людей, отсутствует. Определённый минимализм бросает автор к ногам зрительской аудитории. И именно это подкупает в картине, именно это отличает её от «собратьев».

Воровство высшей квалификации перед нами. Кража произведений искусства из частных коллекции. Что то из «Афёры Томаса Крауна»(1999) с Пирсом Броснаном и Рене Руссо кадровой круговертью «молодых да зрелых» Тео Джеймса и Эмили Ратаковски. А вначале подумалось не «Кидалы»(1990) ли перед нами с Джоном Кьсаком и Аннетт Бенинг на новом витке? Уж больно настойчива барышня в предложении «руки и плеча» в помощи партнёрства. Признаться и «Медвежатника»(2001) вспомнил вглядываясь в дискуссии — кого и когда ограбить на очереди, визуализируя дуэт Роберт Де Ниро — Марлон Брандо. Но всё другое. И все другие. А подход к профессии совершенно нестандартный. Едва ли не сам Юлий Цезарь в отцах-учителях — Пришёл, Увидел, Победил. Именно так проворачивается кража «Зайца». По схожему сценарию кража картины написанной «едва ли не ребёнком». И совершенно потрясающий «финт» с автопортретом фюрера.

А если «ты раскрыт»? Если у тебя на хвосте «лягавые»? В смысле, ФБР. Что тогда? Сдаваться на милость слуг закона? Поступать в стукачи? Микрофон на себя и с прослушкой подставы «резать» людей? Но «Путь Карлито»(1993) отзвучал давно. Это там, Лалин «ловит» Чарли Бриганте «на живца». Здесь ни так. Здесь всё иначе. Но «слуги закона» никогда не отстанут. Они прижмут. По любому. Значит нужна жертва и для них. Как? Каким образом? А почему бы не «провернуться» в стиле Митча МакДира из забытой многими «Фирмы»(1993) и сам уцелел меж жерновов ФБР-мафия, и «сухим вышел из воды» где «и волки сыты и овцы целы». Решено. Так и поступим!

Весьма «смотрибельная» картина с лёгкими комедийными вкраплениями. И «дубина» заказчик присутствует, и «держиморды» кило на 150 телохранителями по местам. И добрый коп, просиживающий задницу то в кабинете, то в кресле машины, ведя слежку, есть… А главное, глянцевые лица главных героев, свежестью приятных мгновений. Без натуги. С одной постельной «переспалкой». Всего. ОН и ОНА. Завтрашний день светлого далека.

Отдавшись… на спине, на простыне, обо мне…

Весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.

Пусть я не там с тобой, а где-то вне,
такой далекий, как в другой стране,-
на длинной и прохладной простыне
покойся, словно в море на спине,

отдавшись мягкой медленной волне,
со мной, как с морем, вся наедине.

Стихи Евгения Евтушенко навеяла картина. И не лиричностью любовных куплетов поэта, а распевами хора отозвалось многообразие сексуальной французской раскрепощённости. Леонида Филатова, невольно вспомнил, из «Забытой мелодии для флейты»(1987), где он в роли куратора самодеятельных коллективов колесит по Домам Культуры. Прослушав женское «воодушевление» со сцены в двадцать пять-тридцать голосов, на вопрос, — понравилось ли, — смущённо отвечает: Как это может не понравиться? Отдавшись…, на спине, на простыне, обо мне… Вот и здесь, хочется восторженно хлопать и присвистывать. Нет, не режиссуре. Нет, не игре актёров. Нет, не замысловатой сюжетной составляющей фильма. Актрисе. Виржини Эфира тут так поддаёт жару в топку, что пот испарины на лбу от откровенности сцен. То одну позу примет, то другую для удобства партнёра «изобразит». То сядет на фоне огня камина наездницей, то прямо на туалетном столике раздвинет прелести похотливо.

Уважаемый зритель! Мы где с Вами? В будуаре египетской царицы? Или на парижских задворках? Мы тоже вовлечены в это действо? Или это только для своего единственного, любимого она так старается? Хотя почему любимого? Любимых. Ведь ни один же он тут? Не один. И плюс мы, миллионная аудитория, слюни сглатывающая…

Вот уж не ожидал, что дама-режиссёр способна предложить публике столь откровенное кино. Провокационное ли оно? Пожалуй, нет. Но чрезмерно "ляписное" это точно. Хотя может быть я сгущаю краски?

Может быть сотканная канва служит извинительным мотивом? Вероятно что так. Дама, специализирующаяся на психотерапии совершенно растворяется в проблеме клиента. Пережив многие годы назад любовную драму, она так и не отболела, не переродилась. Нужна лишь спичка. И костёр страстей, страхов, фобий вновь загорится в ней. Спичка. Пожар разгорается всё жарче, всё ярче. И что же теперь? Куда автор направит мысль потока картины? Думаю, Вы догадались… вновь секс-утеха. Вновь адюльтер. Вот ведь оно как.

Простите мне мой французский, как будто бы извиняется Жюстин Трие, других блюд, не предусмотрела. Пардон!

Довольно примитивная лента с надуманной историей. Тут все друг друга любят, тут все друг друга хотят. Впрочем, то что хотят, это точно. А вот любят ли, большой вопрос. Не знаю полюбите ли фильм Вы? И захотите ли его? Ну, разве что раз. Один раз. Для разнообразия. И не больше…

Весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне...

Только и остаётся теперь, что остаток дней и ночей — думать о ней…

Лес рубят — щепки летят?

Иду на вы
Великий князь киевский Святослав Игоревич

Социальный Институт Управления перед нами. Какой путь правильный, какой путь лучший? Оптимальный, ведущий к результату. Палка о двух концах? Стало быть и демократ может творить, и диктатор имеет право быть востребованным. Пожалуй. Но вне всяких сомнений, личность должна стоять за всяким начинанием. Болеющая, радеющая делом. Тогда и поднимающаяся на поверхность «накипь» — из негодующих, противящихся, перечащих будет усмирена. Вот только путь одного лидера это объяснение и «поглаживание», второго — ломка стереотипов, болезненный рост через преодоления себя. Каждый ли согласится с этим? Каждый ли устоит? Пойдёт за поводырём? Или плюнет с досады — эх, пропади ты всё пропадом…

Кого мы наблюдаем в картине? Не Иосиф ли Сталин перед нами? Ну, слегка измельчавший, несколько видоизменённый. Почти диктатор. Усмиритель. Дрессировщик с хищными животными столкнувшийся. И не просто столкнувшийся, но вынужденный работать. А характеры то вокруг, явно не подарочные. Они что те самые лебедь, рак, да щука, тянущие каждый в свою сторону. И эмоцию вплетающие в рабочий процесс, и эго своё тешащие в гениальности собственной утверждаясь, и упрощая-упрощая-упрощая.

Юрий Любимов и Анатолий Эфрос приходят на ум глядя в портрет Геннадия Максимовича Фетисова, созданный Леонидом Филатовым. Его аттракцион перед нами. Кружитесь, играйте, но дайте эмоцию. Жизнью наполните образы на сцене. Естество обнажите. И бьёт с носка, и на колени встаёт придаваясь фарсу игры, и зачёркивает ненужных списывая со счетов.

Один против всех. Один над всеми. Или ты их. Или они тебя. Только чуть-чуть потеряй бдительность, дай слабину, загрызут. Более того, разорвут на части. Это люди. Людоеды, питающиеся плотью. Милы и приятны на вид. Но спиной к ним поворачиваться всё таки не стоит.

Театр препарируется режиссёром как социум людской. Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки… Все здесь. И львы, и орлы, и куропатки, и прочие обитатели.

Актёрская россыпь талантов. Сплошные звёзды советского кино. Алиса Фрейндлих и Лариса Удовиченко, Леонид Филатов и Лев Дуров, Александр Збруев и Анатолий Ромашин.

Не стареющее кино. Шедевр с учёбой постижения моральных истин.

Пигалица. Пора взросления

Не отпускай меня, мне сладок этот плен,
Ты - птица нежная, не бесконечная,
Высот не нужно мне любви твоей взамен,
Я - птица нежная, я - птица певчая,
Но не могу без тебя.

Пора взросления. На какой возраст она приходится? На 16? На 18 лет? Когда наступает? В те годы, где самостоятельность обрывом зависимости от родителей? Собственные деньги, заработанные первыми потугами? И понимание их ценности в эквиваленте размена себя на обретённые теперь возможности. Верно? А может быть когда рядом появляется близкий человек? В созвучии пения души гармонией схожести? И родительская опека ничто, и иные слова значимостью пути? Заботы иного плана россыпью. Мир тот же, но совершенно иной, преображённый тобой. Гнездо предстоит свить. Своё. Поступок даёт толчок? Шаг в "пропасть" через преодоление себя? В распахнутую неизвестность крадучись и пригибаясь ежедневно, движение? Характер доводя до кондиции, уверенности обретение оттачивая.

Истерикой Паолы начинается эта лента. Молодая женщина вниманию зрителей. Психоз или нервный срыв одолевают её? Поток брани из глотки чрева. Койка лечебницы приёмного покоя, дверь в дом на ночной парижской улице спустя минуты-часы не остужают её пыла. И не пьяна вовсе. И дурмана зелья в ней ни на грамм. Так что же? Что? И кадр за кадром, сцена за сценой в распутывании этого социального клубка.

Через соприкосновение с людьми, через ввод новых персонажей режиссёр разъясняет суть происходящего. Несчастная дама, просто паразит на теле общества. Созревшая, но не дозревшая. Застрявшая в юношеской поре с 31 годом своего "летоисчисления" в багаже. Как от зачумлённой отказывается подруга, как от "непутя" по жизни, сторонится мать, шарахается и любимый мужчина, не считая нужным впустить к себе надоевшую пигалицу.

Не говори мне так, зачем ты так со мной,
Ведь жизнь недолгая, любовь невечная.
Глаза закрыв, в смятении слышу голос твой:
Ты - птица гордая, ты - птица певчая.

Книг не читает, работой руки никогда не обрывала, делом никаким не жила никогда. "Дуриком" прожить жизнь намерена? Получится ли? У времени свои законы. Щедро выданные авансы необходимо возвращать. Счета к оплате никто не отменял. И Паола поворачивается к людям лицом.

Перед нами провинциалка вливающаяся в водоворот Парижа. Женщина, обретшая себя в череде болезненных уколов не воспринимающего её социума. Полезным членом общества, ставшая.

Мораль: Займись хоть чем-то. И люди к тебе потянутся!

Время собирать камни

Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.

Жизнь. Она кажется такой бесконечно долгой пока детство и юность пестуют нас в своей колыбели. Жизнь. Как стремительно убыстряет она свой бег приходя к нам в образе взрослости. Дни, месяцы, годы словно песок сквозь пальцы. Не остановить, ни замедлить. Словно полноводная река течением разнообразия событий. Нужно успеть, во многом состояться, дать от себя и конечно же взять себе. Насыться, напитаться, утомиться в пресыщении. Жизнь. И зрелость размеренностью суждений на смену ветрености. Да, возможно. Да, почему бы и нет. Постараюсь. Нетерпение ушло безвозвратно. Степенность заявляет о себе неторопливостью. Жизнь. Ещё немного, ещё чуть-чуть, ещё самая малость и старость горбатит спину в поклоне земле. И бесцветный взгляд из под ресниц. И воспоминания потоками пережитых когда-то чувств. Неужели это был я? Неужели это было со мной? Самое памятное. Самое дорогое из череды лет. Значимое для личности. И возврат раз за разом в один и тот же день. В одни и те же дни. Жизнь… Время собирать камни. То самое время, которое ждёт каждого из нас в ближайшем отдалении.

Тронд Сандер переживает и проживает ещё раз самые сокровенные мгновения своей жизни. В юношеские годы отлетает воспоминаниями его душа. Конец 40-х годов, норвежская глушь среди хвойных лесов. Лето вблизи отца. 15? 16 ему? Что-то около того. Пора мужского созревания. Пробуждение чувственности. Желание плоти, распускающееся бутоном страстного томления. Женщина, пленившая своим образом. И страшная трагедия оставившая глубокую рану на все последующие десятилетия. Капкан. Как есть, капкан. Или может быть узда, наброшенная на взмыленного коня? Укрощение обретя, и в галоп бросая по надобности в прозе полученных уроков? В жесткости и даже, отчасти, жестокости. Здесь едва ли не первые зарисовки с натуры уже не мальчика, но мужа. Надзор и опека вблизи самого значимого, самого главного своего учителя. Отца. Рассказывая нам, вглядывается в себя. Рассказывая о себе, пробуждает в нас, наши собственные планы бытия.

Кино, с журчанием реки и сплавом брёвен по течению. С гулом топоров и визгом пилы. Об уходящем детстве и постижении мира взрослости. Любовью и оторопью. И глаза в глаза. В упрёках. В вопросах. В ответах. И беда соседствует с обретённым счастьем. Время собирать камни.

Я мозаику сложу
Из разбившихся зеркал,
Свой корабль снаряжу
В дальний путь-воспоминанье,
А потом вам расскажу,
Что я понял, что узнал,
С кем дружил и с кем дружу,
Как держал я обещанья.

Еще раз уйти чтобы вернуться,
Еще раз закончить чтоб начать,
Еще раз пусть двери распахнутся
Еще раз понять, простить, принять.

Так что? «Леон» жив?

В далёком уже 1994 году Люк Бессон предъявил миру едва ли не секретные файлы из дела величайшего киллера ХХ века. «Засветил» и выставил на всеобщее обозрение того, кто привык, чтобы о его существовании знало как можно меньше людей. «Леон», он же Жан Рено, открыто, без стеснения, ни чуть не морщась, делился секретами своего мастерства. Рассказывал кого, как и где устранял, каким оружием была выполнена работа. Мало того, по сентиментальности или из-за привязанности, влюблённости, обучил азам своего искусства девочку, совсем ещё ребёнка. И где теперь эта Матильда (дама с двойным гражданством США и Израиля Наталья Портман) «обстряпывает» дела? Кого «валит»? Из чьих рук получает заказы? Двадцать пять лет она в деле… Впрочем, сейчас не о ней.

Так что же «Леон»? Он стало быть жив? Помнится в финале «того самого фильма», его участь была не завидной (во избежании спойлеров, подробности той истории опускаю). Неужели опять вышел «на тропу войны»? Неужели «Последний из Могикан» жив? Да-да. О «Домовом», поговаривали в подобном ключе в своё время. Думали нет его, а он вдруг, вновь за работу принялся. Значит выходит и здесь — «рано хоронили»? Живуч, однако… Живуч. А может быть только внешне похож? Почерк, манеры, его.

Люк Бессон снял вторую серию? И новый ворох откровенности в удивление зрителю? Нет. Он занят. Он сейчас «Анну» — молоденькую русскую киллершу опекает. Она по приятнее, притягательней будет. Забудем о нём. И о русской, тоже забудем.

Когда тебе 70 лет, ты можешь быть киллером? Дыхалка не к чёрту. Координация в походке с нарушением. Мышцы с потерей тонуса. Одутловатость в лице. Весь организм протестует. Покоя, — кричит, — дай мне покоя! Но руки, пока ещё без тремора дрожи. Глаз верен и точен без тумана слизи бельмом. И самое важное — «варит» голова. Хорошо «варит». Знаешь как подойти к «клиенту». Как дело «обосновать» без излишней пыли. Ну, и само собой, «отвалить» по тихому. Не на рысях, не во весь опор, а так, без суеты… Берёшься не за какие попало заказы, а избирательно. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Дело сделал и камнем на дно.

А его ищут. А его «хотят». Полиция само собой в надежде раскрыть дело. А ещё какая-то «мутная» девица. Кто такая? Мстительница? Подросшая Матильда? Киллер за головой киллера? Или может быть потенциальный клиент? Для разговора тет-а-тет? Знакомая шепнула на ухо, что дескать, есть такой добрый-старый дядька, который за деньги решает проблему, — так ты к нему, как к бабке сходи и решишь все наболевшие вопросы. Отыскать, правда, не просто. Забился в таёжную глушь штата Вашингтон, попробуй найди его там. Но делать нечего. На снегоход и сотни километров за спиной средь вековых сосен путевыми трассами. Ищу его. Надо. Очень надо.

Триллер и боевик с порядком постаревшим, но всё ещё бодрящимся Жаном Рено в главной роли. Лесные декорации естественного убранства приятными планами фоновой составляющей. Отчасти это напомнило начало «Американца»(2010) с Джорджем Клуни. Мир двоих людей среди снежной мглы пробудил воспоминаниями «Заложницу»(1990) где Александра Захарова составила партию Альгису Матулёнису. А будни в избушке «на курьих ножках» отозвались заботливой опекой Акима (Михаил Кононов) «Таёжной повести»(1979).

Что позабавило, так это тандем стран производителей. Франция и Украина совместно «слепили» картину о буднях американского киллера-пенсионера. События разворачиваются в США (там ли на самом деле?), но янки, в проекте не участвуют. Думаете, что это примерно тоже самое, что в советские времена германские фильмы про индейцев с Гойко Митичем в каждом кадре? Нет-нет, всё гораздо благообразнее. Хотя конечно же «прикипаешь» к одному и тому же, прикипаешь. Одна из последних театральных работ Митича сегодня — индеец в спектакле «Полет над гнездом кукушки». Неужели и Рено нести свою карму киллера до скончания века?

Вот уж крест так крест…

Я совершил глупость, эта баба меня вычислила.
"Противостояние", 1985 г., реж. С.Аранович

Армия. Она и оглупляет. Она и закаляет. Выполняй приказ и не думай, за тебя уже всё решили. Вперёд. Смелее. Марш! Марш! И вместе с тем, с каждым днём, ты всё более машина, нежели человек. Нет преград. Нет препятствий. Нет невозможного. В огонь? В воду? Запросто. Понятие не могу, отсутствует. И реакции, доведенные до автоматизма. Мгновенные. А если элита? Если войска спец назначения? Любой предмет в руках оружие. Куда воткнуть? Куда нанести удар противнику? Сломать? Вывести из строя? Обезоружить? Могу. Я всё могу. А иначе нельзя. Здесь жизнь на кону. Твоя жизнь. Мгновения всё решают.

Вот из таких "орлов" и формирует частная компания "батраков" для утехи по устранению. Полученная закалка, что те рефлексы, автоматизмом реакции отработанные. И щедрость монетного звона за одну пулю в устранении цели, и пьянящий шелест банкнот, за сломанную кому-то шею. Гонорар в эквиваленте 1 к 4 что был ранее рисками жизни. Ну, да. Тогда ты был официальным "солдатиком" на службе отечества, а теперь ты киллер-невидимка. Основное правило - не попадаться ( как в "Рекруте"(2003), Аль Пачино так наставлял "сосунков").

Трэвис Конрад, он же "Итан Хоук" и есть такой "солдат удачи". Выдвинувшийся из войск специального назначения как способный парень, он "горбатится" за гонорар с семью нулями. Ирак, Ливия, Афганистан давно позади. Может быть чего то и не было, может быть что-то пропустил сохраняя верность присяги, но не жалеет. Сейчас он в другой колоде карт. В другой игре с разбегами и прыжками. Отталкивайся, хорошенько. Туз козырный - это ты.

Нужно "хлопнуть" очередную цель. Необходимо устранить ещё одну чью-то мороку. И проработанный план разыгрывается как по нотам. Случайная встреча, обезоруживающая улыбка, втирание в доверие, совместная трапеза под трёп о том, о сём. Готово. Стреляй. Кончай дело. Но, как говорил Кротов-Миленко в сериале Семёна Ароновича "Противостояние"(1985) - Я совершил глупость, эта баба меня вычислила.

И тут, мужская сентиментальность минутной блажью размягчения воли. Раз, и ты уже не владеешь ситуацией. Раз, и шансы её и твои, стали равными. Раз, чуть замешкался и тебя продырявили. Более того. Ты умер. Две дыры в груди с потерей крови, с повреждением жизненно важных органов это не шутки.

Как там шутил Остап Бендер в "Двенадцати стульях"(1971) - у нас длинные руки? Вот и здесь у хозяина, у корпорации, на которую работает киллер, тоже, длинные руки. Эти руки не только отнимают чью-то жизнь, но и способны к жизни вернуть наиболее ценный объект. Ненадолго. Максимум на сутки. Стабилизирующие организм препараты в купе со стимуляторами творят чудеса. Гормоны радости? Ну, да, что-то подобное. Назовём это так. Впрыснули в кровь, сделали инъекцию - и ты вернулся.

И вот киллер-неудачник вновь обретает себя. Что предпримет он теперь? Побежит доделывать "домашнюю работу"? Станет мстить работодателю, что "на смертном одре" устроил выволочку за прокол? А может быть переосмыслит свой путь перед воротами вечности, которые завтра распахнут перед ним свои чертоги? Там ведь могут спросить, по прибытию - что "милок" поделывал на Земле? С чем пожаловал? Какой груз дел принёс в котомке за спиной? Карать тебя или миловать?

Картина мне понравилась. Сцены "напряжёнки" боя тут перемешаны с "бла-бла-бла" и сплав этот на редкость естественен. И послушать персонажей, имеешь возможность, и глазом отдохнуть при реакциях супер героя на злодейство вокруг. Приближенность к реалистичности, подкупает.

Отчасти провёл параллели с "Код доступа "Кейптаун"(2012). Тут ЮАР, там ЮАР. И течение ленты меж зрительских берегов такое же в восприятии. Словно братья одной матери с разницей в пять лет демонстрируют одни и те же навыки. Но так узнаваемы. Так схожи. Что ж, удивили. Потешили. Развлекли. Спасибо.
8 из 10

..и ещё раз о Големе
Каббалой — религиозной мистикой наполнена картина. Оккультная эзотерика иудаизма приоткрывшейся тайной, доступной для понимания зрителя нам всем в ознакомление. В ХVII век погружают нас Дорон Пас и Йоав Пас, создатели фильма.

В первых кадра синагога Праги, утопающая в крови разбросанных тел. Раввин Лёв воздевший руки к небу, шепчущий заклинания перемешанные с уговорами. Сумрачный исполин в тени стены. Рычания ли, гортанное ли дыхание мы слышим, неважно. Произошедшее, волнительной струёй обдаёт. Кто и что перед нами?

Борьба с социальным злом, противостояние насилию иноплеменников развёртыванием кадра за кадром. Покойное счастье «избранного» народа, обособленно живущего закрытым социумом на территории средневековой Литвы, нарушено трагедией чумы. При этом распространение язвы болезни ни как не касается богочтивцев. Лишь соседствующие «варвары» поражены недугом. Непонимание причин, ненависть к инакомыслящим выливается в трагедию.

Равви призывает народ к покаянию и молитве находя в происходящем знамение Бога.

Ханна — жена Вениамина, сына Равви, громогласно призывает к борьбе. Считая необходимым создать Голема. Именно он, должен наказать непрошеных гостей. Слова из уст женщины? Трактовка священного писания? Указание что именно надлежит сделать? Это не слыхано.

- Голема? Ты просто не понимаешь о чём говоришь. Откуда тебе всё это известно? Кто призовёт это Существо?
- Я это сделаю.

Мудрость священной Каббалы необходима. 72 священные буквы Господа нужно использовать. Скрытый код книги обращением за помощью. И всё это над вылепленной из земли человеческой фигурой ребёнка следует произнести. Оживёт и станет послушным орудием в руках создателя. Прах из праха. Голем — молчаливый монстр.

Картину отличают не только сцены ужаса, заявленные создателями. Мы попадаем в прекрасно воссозданный мир местечковости обособленной народности с показом традиций, культов, жизненного устройства. Положение женщины, религиозная обрядность, внешняя атрибутика — облик, одежда, семейные отношения под микроскопом познания. Прорисовка деталики, заслуженно добавляет фильму зрелищности. Ролевая палитра, многообразна. Здесь и религиозный иерарх, и внимания полные, прихожане. Целительница «ворожея» и крестьянствующее еврейство.

«Голем» прекличкой с множеством созданных и оживлённых «Франкенштейнов». Порождение рук человеческих, соперничество с Богом — чудовище отягощённое злом. Жизнеспособно ли это создание? Разумно ли? Увы-увы. Но в мире кино ему место нашлось. И это место за ним заслужено закреплено.

Лови момент

Было время, были силы, да уже не то
Годы волосы скосили, вытерли мое пальто.
Жил один еврей, так он сказал:
Что все проходит.

Тихо, как в раю,
Звезды над местечком высоки и ярки,
Я себе пою, я себе крою,
Я себе пою.

Старость. Как это нелегко, однако. Нет уже той подвижности мышц молодости… Тело сигнализирует сбоями всё чаще и чаще. Дряхлость маячит впереди. Она, что тот разбойник с большой дороги, растопырив руки, не пропустит мимо себя. А ну вытряхивай всё из карманов! К досмотру, содержимое мешков! За свои то 60 с хвостиком лет, наверняка, скопил ни мало? Не смешите. Разве бедный еврей, имеет что то более ценное, нежели его мама? А Джеки Бёрг и её уже не имеет. Доживает свой век в одиночестве. Кое как.

Еврей? Кое как? Не смешите! Нет, правда. И такое бывает тоже. Он комик разговорного жанра веселящий публику шутками слетающими с его уст. Придумки и «подготовишки»? Не всегда. В большинстве, экспромт. Его рот не закрывается. Он фонтанирует по любому поводу. Большей частью, правда, на грани «пояса». Иногда до скабрезности неприятия опускаясь. Да-да, неприличное, эксплуатирует. Что тот, нечестный боксёр на ринге, грязные хуки и свинги, отвешивая. Его мозг кладезь сокровищницы. Но денег нет. Вышел в тираж? Да. Влачит жалкое существование перебиваясь грошовыми гонорарами. Сколько я получу за выступление в этой забегаловке, — спрашивает он в одном из начальных кадров. Тринадцать долларов и фирменный хот дог за счёт заведения, — поясняют ему. Что ж, надо работать…

Его дом, жалкая однокомнатная лачуга съёмного жилья. Холостяцкая обитель аскета. Ни сбережений, ни накоплений. Нет и машины. Собаки, кошки тоже нет. Нет привязанности. Ни к кому, ни к чему. Есть брат (роль Дэнни де Вито), владелец маленького кофе-бара. У него обычно одалживаются деньги… Действительно, для чего ещё нужны родственники? Сентенция в духи картины. Шутливая.

Всё меняется в одночасье. Что причиной? Так известно — длинный язык. Череда событий разматываемым клубком. И встреча уготована. С женщиной. С ней? С той самое? С единственной? А любая встреча всегда воспринимается как именно с ней, с той самой, с единственной. Это Вам любой скажет. Торопитесь жить.

Девочка моя,
Завтра утром ты опять ко мне вернешься,
Милая моя, фэйгэлэ моя.
Грустноглазая.
Папа в ушко майсу скажет — засмеешься,
Люди разные и песни разные.
Ой вэй!

Пленительная картина в лучших традициях «старого кино». Почему «старого»? Так судите сами. За режиссёрским пультом Тэйлор Хэкфорд — 74 года. Автор идеи Арт Линсон — 77 лет. Главная звезда Роберт Де Ниро — 75 лет. Братец «Роберта Де Ниро», Дэнни де Вито — 74 года. Харви Кейтель — 80 лет. Чарлз Гродин — 84 года… И рядом с ними «молодёжь» в дамском убранстве. И ведь как хороши! Чертовски хороши! Все без исключения. Ни маразма, ни дряблости шарканья в походке. Наслаждение от игры.

Искромётный юмор «на ха-ха». События бросающие то в адский пламень — зал суда, тюрьма, то в жаркую Флориду переносом. Актёрская харизма во всём блеске. И препирательства, и угрозы, и сарказм, и любовная тема заслуживающие громогласных аплодисментов. Словно в комедийную феерию «Успеть до полуночи»(1988) переносишься. Как будто бы иронию «Малавиты»(2013) Робертом Де Ниро перемалываешь вновь.

Будет день и будет пища-
Жить не торопись,
Иногда богаче нищих
Тот, кто не успел скопить.
Тот, кого уже никто нигде ничем не держит.

Жизнь лентой череды событий

Рождение. Становление. Развитие. Пик. Деградация. А дальше? Забвение? Или Обретение Вечности?

Мы живём в мире где всё течёт по одним и тем же законам. За днём приходит ночь. Лето сменяет зима. Жизнь уступает место смерти. Череда процессов в ровной веренице. Привычная глазу картина. Очередь с ожиданием своего мгновения счастья. Каждым. Вот выкрикнули Ваш номер и нужно идти. И требуется поспешать. Чтобы успеть. Не задерживать тех, кто стоит за тобой. Чем дольше живёшь, тем отчётливее понимание момента. Тем яснее общая картина разворачивающихся событий. Вот-вот только зародилось, вот-вот только началось, а ты уже без ошибочно можешь предсказать итог. Экстрасенсорика? Магия? Мистика? Нет, опыт. Череда разматывающихся кадров на потрескивающей плёнке кинопроектора. Всё это было. Всё было ни раз. И горести слёз. И радостное упоение от счастья.

Несколько фаз сменяющих одна другую с нами в дорожном пути. Из небытия выныривая, мы рождаемся в этом мире. Откуда приходим? А кто ж это знает? Неведомо подобное ни одному из смертных. Лишь появились на свет и в крике плача начинается становление. Шаг за шагом. Ползая и пытаясь встать на ноги. Кряхтя и агукая. Первые университеты. Первая учёба.

Джон Кокер родился в Британии в 1944 году. Отец был государственным служащим, а мать отвечала за домашнее хозяйство. В семье было двое детей, оба мальчики. В 12 лет он впервые вышел на сцену. Старший брат позвал его к микрофону предлагая спеть в след за ним. Два года спустя, будущий кумир миллионов собирает свою первую группу. Рэй Чарльз и Чак Берри его кумиры. Негритянская музыка прорастает «метастазами». Приёмник возле уха попутчик и советчик во всех делах.

Развитие — это когда наблюдается движение. Без разницы куда, в какую сторону и с чем. Черпаешь и отдаёшь. Насыщаешься сам и несёшь пламень своей души окружающим тебя. Чем ярче пламень, тем шире круг света возле тебя. Тем больший приток людей желаешь согреться и испить с тобой восторг бега в едином порыве. Толпа ревёт. Она беснуется. Она поддерживает лидера. Рукоплескает кумиру. Направо? Согласны. Налево? Почему бы и нет. Идём, движемся, несёмся сметая преграды.

В 19-ть он выступал на разогреве легендарных теперь «Rolling Stones» на сцене Шеффилдского сити-холла. Слушая «The Beatles» записывает собственную версию I’ll Cry Instead. Успех? Нет. Провал полный. Но кто в этом возрасте пасует перед обстоятельствами? Это лишь штрих в увлечении и поиске выражения себя. В 22 года новый коллектив единомышленников-музыкантов. Набор высоты. Проба себя. Выработка стиля. Огранка и заточка. В 24 года успех на родине. Известность в Нидерландах и Швейцарии. Первая строка в музыкальных чартерах. Теперь Успех!

Успех и поклонение. Узнаваемость и востребованность. Любовь и приглашения. Все блага сыпятся словно из рога изобилия на твою голову. Только пожелал, и исполняется мгновенно. Только захотел, и вот пожалуйста, получи. Кружит голову, срывает «крышку чайника» от разогретого пара, успех. Пик твоей формы. Пик твоей вершины. Ты взошёл на Олимп. Ты покорил его. Как долго намерен оставаться здесь? А вот уже и гончие псы лижут и кусают пятки. Алкоголь. Наркотики. Женщины. Пороки обволакивающим заигрыванием. Что выберешь? Чему отдаёшь предпочтение? Можно всё. Ну, или почти всё. Ты Бог. Ты Звезда.

А что же дальше??? Да-да, что дальше? Что потом? Потом то что?

Смотрите сами. Если возникло желание. Документальный фильм в неспешной череде рассказов знавших Джо Кокера. Полтора часа. Всего то. И размышления о зигзагах человеческого бытия чередой. Тут старший брат, тут супруга, и продюсер, двигавший карьеру, и музыканты являвшиеся надёжным плечом кудесника с хриплым баритоном. Но все они ещё живы. Все они ещё с нами… А вот он, увы, ушёл. Ушёл, чуть-чуть не дожив до своих 70-ти лет.

Так что же ждёт его? Покой? Забвение в нашим забытьи? Нет. Конечно же нет. Его голос не умрёт никогда. Он навечно с нами. Он живее многих живых.

Кто этот, кто этот, кто этот парень с гитарой,
Чья это песня звучит не смолкая в крови.
Кто этот, кто этот, кто этот парень с гитарой,
Это же я, я тебе объясняюсь в любви.

И пройдут века, но всегда, всегда,
Сколько лет на земле не живи,
Будут парни петь, будут песни петь
О любви, о любви, о любви.

8 из 10

Живем мы что-то без азарта,
Однообразно, как в строю.
Не бойтесь бросить все на карту
И жизнь переломить свою.

Какими были мы на старте?
Теперь не то, исчезла прыть.
Играйте на рисковой карте,
Пытайтесь жизнь переломить.

Созерцательное размышление приготовил режиссёр зрителям. Городская притча наших дней. Горечь и радость. Разочарование и обретение.

Семейное кино в котором мир взрослых противопоставляется миру ребёнка. Кто-то годами богатством опыта готов трясти, а кто-то едва-едва раскрывает двери познания мира. Здравый смысл и мечты фантазий на чаше весов. На чьей стороне правда? Где сокрыта истина? Слышим ли мы, умеем ли слушать своего маленького человечка? Без поучений. Без наставничества. На равных общаясь. А то и вовсе, опускаясь на ступень ниже и прислушиваясь к голосу восторга от обуреваемых чувств. И сами, становясь от этого, этим восторгом? Чистый, незамутнённый ручей перед нами. Искренность без капли лжи. Вот только суетность дел пеленой на глаза. Где уж тут разглядеть? Себя бы не растерять.

Семейная пара переживает не лучший период своих отношений. И когда противоречия столь велики, что без посторонней помощи не разобраться, выход видится в квалифицированной помощи психолога. Подскажут. Посоветуют. Порекомендуют. Поправят. Сеанс за сеансом. А улучшения нет. Сеанс за сеансом. А точки соприкосновения всё также далеки одна от другой. Он — прямолинейность без изгиба. Она — с залипанием в произошедшую трагедию, возвратом. Не понимают, не разумеют.

Знакомо такое? Приходилось видеть? А сталкиваться с подобным вблизи? Выход есть? В чём? Где? На этом и заостряет внимание автор. Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских.

А рядом дети. Девочка и мальчик. Она уже далека от папы и мамы, а вот он, 8-летний отрок, каждый день преподносит сюрприз за сюрпризом. Монголия, ожившими картинками перед его взором. Монголия, с простором пастбищ в бескрайности равнин. Монголия, с козами на выпасе средь зелени лугов. Но в мегаполисе никому нет дела ни до какой Монголии. Тут иные заботы. Тут иной уклад. А что если… И он в.. . Монголии. Путешествие с севера на юг. Или с юга на север.

Так о чём же фильм? Об отчуждении. О потери нами, самых близких людей. В текучке дел. В спешке бега. В решении проблем. Порой, создаваемых себе. Торопимся жить? А жизнь то и есть, то самое мгновение, миг нарождающегося дня. И ребёнок здесь с настойчивостью открывает и открывает занавес в прекрасную сказку, которой мы, по своей глупости, перестали удивляться. Очнитесь! Проснитесь!

Начало ХХ века. Соединённые Штаты Америки. Эмигрантские волны накрывают страну одна за одной. Старушка Европы испускает из себя кого не попадя. За мечтой, за лучшей долей бредут на край света людские караваны. Итальянцы, немцы, ирландцы, французы, русские. Конечно. Куда ещё, если не сюда за воплощением своих идеалов. Тут, золотые жилы в россыпи возможностей. Тут, новая шкура взамен истрёпанной рванине. Тут, ты делаешь себя сам как заблагорассудится. Жизнь с чистого листа. В юристы, в сенаторы, в биржевые воротилы, в торговца. Дерзай. Пробуй варианты на излом.

Джек Макмюррей молод и хорош собой. Ему чуть больше двадцати. Он «полукровка» — наполовину итальянец, по матери, наполовину британец по отцу. Увлечение боксом придаёт смысл его жизни. Словно молотом, валит на ринге противников одного за другим. Овации зрителей, успех у толпы, пьянят. Ещё немного, ещё чуть-чуть и из любителей прямой путь на профессиональный помост. Воплощение идеалов не за горами.

Отец Джека Макмюррея здесь тоже счастлив. Более чем счастлив. Новая Родина одаривает сверх меры. Ещё бы. Своё дело. Небольшой, но доходный бизнес. Производство алкоголя в домашних условиях. Лавка, приносящая прибыль. Для небольшой семьи, новое пристанище словно земля обетованная для евреев. Вот она американская мечта. Вот он долгожданный рай. Богатей и развивайся. И всё бы наверное так и шло. Гладко и размеренно. Стабильная монета капала в карман. Но.

В 1920 году вступает в силу «сухой закон» — национальный запрет на продажу, производство и транспортировку алкоголя. Это первое «но».

Второе «но», события происходят в Чикаго. И с принятием закона о спиртных напитках обостряются отношения между итальянской и ирландской преступными группировками. Именно в это время начинает формироваться институт мафии. Незаконный оборот, контрабанда, бутлегерство.

Третье «но», расправа с непослушными, со строптивцами. Лавочник не послушал, лавочника убили.

Так куда же способна вывести кривая американской мечты? Чего ждать теперь? Бокс? На Джека Макмюррея обратил внимание малый, являющийся подручным у босса. Его имя Аль Капоне. Искусство бойца пленило начинающего гангстера. — Иди к нам работать. Такие как ты на вес золота. Не пожалеешь…

До лавки ли теперь? До бизнеса ли? А бокс? Карьера? Отца не стало. Нужно заботиться о ближних. Как поступить? Ответ очевиден.

Режиссёр рисует картину чикагских разборок между жаждущими власти и денег криминальными сообществами. Они только оперяются. Они только-только притираются друг к другу. Здесь по национальному признаку формируются бригады. Здесь только людям одной с тобой крови, доверие. Шаг, другой, и вот уже ты в заслуженном фаворе. Ещё шаг и ты «правая рука» самого «короля».

Фильм, в котором много стрельбы, трупов, крови, убийств. Хороши декорации времени. Актёры стараются, разыгрывая достоверное представление. Но во всём этом проглядывается какая то комичность что ли, ненатуральность, даже потешность. И хотя возрастной ценз для картины от 16+ можно подумать, что именно здесь и есть основная ошибка и путаница. Это кино, скорее, для аудитории до 16+. Да, именно так. Для неискушённого зрителя тут масса интересного и необычного. Опытный киноман, будет разочарован. Это не «Донни Браско»(1997) и ни «Путь Карлито»(1993) и даже не «Лицо со шрамом»(1983). Здесь нет Аль Пачино. Здесь никого нет. Все безвестные.

Ушибленные временем.
Отшумели песни нашего полка,
отзвенели звонкие копыта.
Пулями пробито днище котелка,
маркитантка юная убита.
Пулями пробито днище котелка,
маркитантка юная убита.

Нас осталось мало: мы да наша боль.
Нас немного и врагов немного.
Живы мы покуда, фронтовая голь,
а погибнем - райская дорога...

Тяжёлое, вязкое кино. Пугающее правдивостью. Оголяющее тщательно скрываемое. Об этом не принято говорить. Ещё не принято. Об этом лучше молчать. Как будто и не было. Как будто и не происходило. Душа, здесь мечется на разрыв. Слёзы, накипью у глаз.
Довелось, помнится где то прочесть, что история, как это не странно, пишется не единожды. Постоянное редактирование, постоянные ремарки и правки тоже. Сначала срез по горячим следам только что отшумевших событий на всеобщее обозрение. Затем, лет так через 10-15, скорректированный вариант с наведённым лоском глянца заменой. А лет через 50-70 после утихших бурь, более реалистичный, не рафинированный, а правдивый сказ. Три фазы. Первая, вторая, третья. Хотя три ли их всего? А может быть больше? Когда масса готова воспринимать критику? Когда осознание не туманится яростью отторжения? Несогласен! Не верю! Неправда! И в наступившем прозрении понимание как именно одни и те же персоны сначала памятниками при жизни становятся, а потом, едва ли не врагами всего человечества. Тиранами, узурпаторами, диктаторами их величают без всякого страха. Иосиф Сталин, живой тому пример. И ладно бы лавровые венки снимались только с одной головы. Головы виновника. Так нет же. Время и происходящие процессы подвергаются переосмыслению. Поступки людей рассматриваются в окуляр микроскопа. И здесь, сейчас, перед зрителем как раз и разыгрывается подобное.

Мы в третьей фазе. Ну, или в четвёртой. Это когда о многом уже можно более-менее свободно говорить. Хотя окрики со стороны ещё слышны. И цензура пытается править.

Ушибленные временем девочки перед нашими взорами. Фронтовички-зенитчицы. Взрослые по годам, но дети по умственному развитию. Они словно та девственная страна, что была взята на штык большевистской партией Ленина-Сталина. Сермяжная правда в них. Бесхитростные существа в простоте желаний и чувств. Откуда они? Кто были их родители? Что дали им для жизненного багажа в дорогу? Щепоть крестного знамения в спину? Теперь они удобрение на большом поле для жатвы. Их «пользуют» как хотят. В духе времени. В простоте прозы «за понюшку табака». Потребляя и так, и эдак. Бессловесные молчальницы перед нами. Терпилы или терпилицы.

Из сцены в сцену русский народ девичьими глазами с надеждой о счастье. Каком? Какое Вам счастье? Вы на заклание обречены. Наивности простушки.

Кино с малым количеством диалогов, речей. Они здесь и ненужны. Они здесь лишние. Взоры из под ресниц выразительнее любых слов. Госпиталь — разрубленными телами, отходящая от ранения страна. Мужчины, не могущие, не имеющие сил, не смеющие надеяться на выздоровление. Мука и боль.

Словно Алексей Герман представляет здесь свои «Хрусталёв, машину!»(1988), «Проверку на дорогах»(1986), «Мой друг Иван Лапшин»(1985). Такой же сплав героико-патриотического вихря из каждого кадра, из каждой сцены. Там с боем в цензурных рамках сдерживаемый автор, тут в более свободном полёте, прибывающий режиссёр.

Мы в третьей фазе. Ну, или уже в четвёртой. И «с нами» подобное уже случалось. Когда?

В 1987 году, когда в «Холодном лете 53-го» Сергей Басаргин, он же «Лузга» вместе с Николаем Павловичем Старобогатовым, он же «Копалыч» приоткрывали завесу репрессивной машины страны Советов. А в 1994 «Утомлённые солнцем» поведали о легендарном комдиве Котове и раскрытой над ним пасти дракона.

Страшное кино об изнасилованных войной людях. Но не только войной. Но и своей страной тоже.