Во главе угла третьего фильма Робена Компийо находится активистcкая организация Act Up Paris, которая разными методами (в основном - радикальными) привлекает внимание общественности к проблеме распространения ВИЧ. Большинство ее членов вич-положительны и принадлежат к группам с так называемой "низкой социальной ответственностью". С одной стороны, обладатель гран-при Каннского кинофестиваля прошлого года не предлагает ничего нового - всё это уже встречалось в "Филадельфии", "Харви Милке", "Обыкновенном сердце" и других менее известных фильмах, но "120 ударов..." сложно назвать проходным. Режиссер в прошлом был участником данной организации и опирался на личный опыт, намеренно уйдя в полудокументальный стиль с обилием публицистики и отодвинув мелодраматичную линию на второй план. Эта история прежде всего о сопротивлении - попытке расшатать правительство, медицинские организации, обычных людей, которых проблема смертельной болезни не коснулась. Вопреки социальной направленности в ней минимум пафоса, хоть фильм, будто оправдывая свое название, пульсирует выше нормы, отдавая ста двадцатью ударами энергии, борьбы за жизнь и любовь, которая доступна лишь тем, чье сердце еще бьется.

В одном из интервью украинский режиссер Сергей Лозница, ныне проживающий в Германии, сказал, что в своем новом фильме хотел "исследовать мифологию российского (пост-советского) общества, культурный контекст и менталитет людей, населяющих эту сюрреалистичную страну". За основу он взял одноименную повесть Достоевского от которой осталось название и основная идея. 2/3 фильма "фантастический" рассказ о женщине средних лет без объяснения причин получающей возврат посылки заключенному мужу после чего решающей доставить ее самостоятельно, кажется более чем реальным. Ее путешествие становится собирательным портретом современной России - по пути она встречает прожигателей жизни, растворившихся в алкоголе, циничных работников государственных учреждений, обнищалых правозащитников, которые сами же признаются в своей несостоятельности, лицемерных представителей власти, высокомерных полицейских, а тюрьма выступает главным учреждением города - его сердцем и достопримечательностью, являясь проекцией на государство. Биться об эту стену, чтобы быть услышанной бесполезно - лишь сильнее увязнешь в безнадежной трясине системы, которая работает по своим правилам. В Каннах отечественная пресса обвинила режиссера в русофобии и умышленно политизированной демонстрации России как разлагающейся болячки, уничтожающей своих же людей, на что у каждого наверняка будет вполне определенное мнение, что не мешает фильму оставаться таким, какой он есть, ведь это тоже - одно из мнений.

Фильм-участник Берлинского кинофестиваля 2016 года в номинации "Лучший дебют" с малопонятной структурой соединения двух не связанных историй, которые даже по отдельности производят странное впечатление. Видимо, Дэвид Клэй Диас (режиссер, сценарист и продюсер) решил, что путь к сердцу членов жюри лежит через трендовый минимализм после чего ушел в сторону свободных умозаключений. Думайте сами - что, как, почему. От автора не следует ни диалога, ни монолога - он просто "покинул здание" и отказался отвечать на вопросы. Для себя осталось определиться что здесь пришлось хоть как-то к месту - недоистория про латентного гея, толком не раскрывшая своего персонажа, или тупиковый рассказ про поехавшего студента причины поступка которого нужно, опять же, додумать самостоятельно.

Для того, чтобы оценить этот фильм важно попасть в него настроением. Здесь нет ни завязки, ни кульминации, ни завершения - всем правит малосодержательная рутина, которая даже в своей инертности наделена очарованием. Семь дней из жизни главного героя начало и завершение которых почти всегда одинаковы - утро с любимой девушкой, непохожей по характеру, но все же близкой, и вечерняя прогулка с бульдогом Марвином, переходящая в пропуск пары стаканчиков в баре - изо дня в день как будто ничего не происходит, но это и есть жизнь. Порой, она кроется в мелочах, кажущимися незначительными как разговоры пассажиров в автобусе на которые не обращаешь внимания, а потом они ненадолго выносятся на первый план и ты начинаешь их слышать. У Джармуша вновь не получилась история, но вышел симпатичный уютный фильм, переходящий от легкой иронии к созидательной меланхолии и обратно.

Британский антипод прошлогоднему хиту "Зови меня своим именем" от режиссера-сценариста Френсиса Ли для которого "Божья земля" стала полнометражным дебютном во что порой сложно поверить - настолько складным он получился. В отличие от теплого итальянского солнца здесь правят холодные тона и натуралистичные пейзажи северной Англии, а местная молодежь вместо литературного просвещения коротает время в придорожных забегаловках, разделившись на два лагеря - кто грезит светом больших городов и тех, кому на роду написано булькать в провинциальных захолустьях предрешенной судьбы. Попадая под прицел немногословности и зашкаливающего бытового реализма, фильм может показаться скупым, но только отчасти.

Представьте, что можно поддерживать в памяти ускользающие воспоминания, общаясь с компьютерной копией близкого человека, снабжая ее личной информацией, в результате чего схожесть с оригиналом становится поразительной. Идея фильма привлекает внимание, что называется, с "первых нот" как и актерский состав, собравший под одной крышей актуального Джона Хэмма, театральную долгожительницу Лоис Смит и ныне не часто появляющихся на экране Джину Дэвис с Тимом Роббинсом, но воплощение идеи в жизнь вызывает вопросы. Очевидно, гиперминимализм был призван отсечь все лишнее, акцентируя внимание на главном - диалогах. Действие практически не выходит за пределы нескольких комнат, но глубины это не добавляет, и дело даже не в скудности событийного содержания, а поверхностном раскрытии непростых взаимоотношений внутри семьи. Разумеется, выговориться голограмме проще, чем озвучить свои мысли человеку в лицо при жизни, а родственники из плоти и крови будут на пару шагов позади компьютерной версии умершего мужа чья компания более предпочтительна - всё это, и правда, почва для размышлений, вот только роль фильма получилась куда меньше, чем могла бы быть.

Не стоит искать в увиденном доскональной реалистичности - история намеренно карикатурна, отчасти даже комична. Вооружившись Библией словно даром убеждения, ученик манипулирует окружающими – находит приспешника, аудиторию, сооружает крест, который несет подобно Иисусу, только не в Голгофу, а учебное заведение, и не жертвы ради, а капитуляции здравого смысла, где даже неубедительный оппонент в лице учителя впадает в зависимость от вспыхнувшего противостояния. Вот только на фоне юнца с книжицей взрослая женщина выглядит слабой и уязвимой – кто она такая, чтобы парировать перед библейскими истинами, когда ими наизусть тычут в лицо словно юрист статьями из кодекса. И не беда, что восприятие этих истин новоявленным проповедником субъективно как субъективно всё человеческое, а нарушение отдельных заповедей есть нарушение всего вместе взятого – для оголтелой массы, разучившейся видеть и понимать, это неважно, ведь всегда легче съесть бутерброд, чем задуматься из чего он, собственно, сделан.

Фильм подкупает смысловыми вызовами, разбросанными словно маячки в разных точках сюжета - героине, которая долгое время чувствовала себя ребенком второго плана, тесно внутри семьи как тесно внутри общины, что одновременно поддерживает и делает зависимой от предъявляемого взамен, традиций, регламентирующих поведение и возводящих жажду освобождения в потребность номер один. Куда ни глянь - замкнутый круг. Тесно даже в материнских объятиях, о которых, возможно, мечтала всю жизнь, а получив и им не рада, ведь той "некого больше любить" - сын выбрал другую женщину, а неудобная дочь осталась рядом, несмотря на то, что она уже давно далеко. Не здесь и не с ними.

Незаурядность названия фильма отсылает к множественности его трактований, давая возможность выбрать наиболее подходящее: для одних "фантастическая" - искусственная и ненастоящая, для других - удивительная и потрясающая. В данном случае наиболее часто встречается определение "противоестественная" (=уродливая), несмотря на подчеркнуто положительный характер Марины. Она ни на что не претендует, до последнего избегает конфликтов с родственниками и не теряет достоинства даже столкнувшись с омерзительным отношением на которое большинство ответили бы не самой приятной стороной своей сущности. Бывшую жену умершего интересует ее внешность, сына - что у нее между ног, прочие обыватели хотят исключить эту ошибку из поля зрения с такой настойчивостью, что кажется, положи ее живьем в камеру крематория и дай им в руки пульт подачи огня, они нажали бы кнопку не задумываясь. Ни ум, ни человечность, ни душевная стойкость не спасают от отвращения, осуждающих взглядов и предрассудков, но несмотря на это фантастическая женщина продолжает свой путь и особенно символична сцена на улице, когда идет против ветра, в лицо летит мусор как летит из ртов "нормальных" людей словесная грязь, полная ненависти, которой в нормальном обществе, о котором мы так часто говорим, нет оправдания.

Главный герой окружен женщинами - они вдохновляют, присматривают за ним, "оживляют" его наряды; их много и роль каждой (за исключением старшей сестры) несущественна, но одной все же удается закрепиться в распорядке дня мастера. Фильм условно разделен на две части: первая (почти классическая) о том, как трудно жить с гением - творцом, чье настроение и рабочий настрой запросто можно испортить намазыванием тоста за завтраком громче обычного, а смена меню к ужину вместо проявления заботы оборачивается фатальной ошибкой несовместимости; вторая, более авторская, рисует портрет взаимной зависимости, где разрушение происходит при обоюдном согласии. Из героев Дэниела Дэй-Льюиса и Вики Крипс получилась по истине странная пара с отношениями, вывернутыми наизнанку, которые по своему предназначению далеки от нормальности.

Биографический нарратив, основанный на историях реальных людей, наиболее сильная сторона сценариста (а в данном случае + режиссера) Аарона Соркина и здесь это становится куда очевидней, чем в "Стиве Джобсе", где повторить эффект точечных попаданий при раскрытии главного персонажа не получилось. В "Игре..." много всего и сразу - амбиции, конфликты, дилеммы, обиды, преодоления, но все находит свое отражение, обретая конкретные формы, и эта сбалансированность не позволяет фильму разойтись по швам там, где, кажется, вот-вот будет упущено нечто важное. Насколько бы убедительной не была актерская игра, в случае с Соркиным чувствуется прежде всего филигранная работа над сценарием, где разложение сюжета по полочкам и подмечание отдельных нюансов - лучший способ общения с аудиторией.

Сложно не проводить параллель новой работы Стивена Спилберга с другими фильмами про американскую журналистику, в том числе "В центре внимания", удостоенного главного Оскара в 2016 году. Последнему "Секретное досье" существенно уступает - не спасли даже актерские работы Мэрил Стрип и Тома Хэнкса чье присутствие в одном кадре уже событие. Но если Мэрил небесспорно получила свою 21-ю номинацию, то герой Хэнкса вышел на редкость обобщенным борцом за правое дело, а где обобщения - там и отсутствие индивидуальности. Спилберг же не справился с задачей преподнести журналистское расследование так, чтобы эффект поглощения в значимость событий не заставил скучать.

История любви, развернувшаяся на скотобойне между девушкой с признаками аутизма и управляющим с травмированной рукой - странная и непохожая на любовь в привычном ее понимании. Они абсолютно разные - по возрасту, характеру, открытости миру и окружающим, но видят одинаковые сны, где встречаются у озера в образах животных и наполняют трогательной чистотой каждую такую встречу. У режиссера и сценариста Ильдико Эньеди свой взгляд на выражение специфических отношений, она наполняет символами отдельные моменты, погружая то в поэзию тишины и эстетики, то обдает натуралистичными сценами, придавая сюжету несколько трактований. Оба героя неполноценны: он - телесно, она - психически (а "психо" с греческого и есть душа) - чем не символизм противоположностей, связанных в единое целое? Принимая на работу нового сотрудника, главный герой говорит о том, что хотел бы видеть здесь людей, которым жалко животных, давая понять, что даже в таких условиях у человека должна оставаться душа, которую он разглядел за слоем внешнего равнодушия в новой сотруднице. Но почему после интимной близости сны прекратились - возможно, это и есть грань, разделяющая духовное и физическое, а может, герои просто освободились от идеальной иллюзии, начав что-то более важное и осмысленное в реальной жизни.