Весь мир за пределами советского "железного занавеса" был для Владимира Высоцкого не только запретным плодом, как для любого гражданина СССР, это был еще и символ свободы – место, где дышится по-другому. А еще – полигон для захвата: он, как и положено актеру и поэту, мечтал, чтобы о нем узнал мир. А еще – то пространство, в котором живет и творит любимая женщина. Большинство зарубежных поездок Высоцкого так или иначе связано с его женой – Мариной Влади. Именно она смогла добиться почти невозможного – Высоцкому дали практически бессрочную выездную визу. Для этого Марине Влади даже пришлось вступить в Коммунистическую партию Франции.

Впервые советские власти всерьез заволновались, когда Высоцкий и Влади отправились из Парижа в Нью-Йорк. В СССР эту поездку никто не разрешал и потому сотрудники советского посольства в Нью-Йорке не на шутку встревожились – не вздумает ли этот актер с имиджем бунтаря и возмутителя спокойствия попросить в США политическое убежище?
Они волновались зря. Высоцкий выступил с большой серией концертов, на которые валом валила иммигрантская публика в Америке и Канаде. Высоцкий повстречался с Иосифом Бродским, в тот момент уже Нобелевским лауреатом и общепризнанным гением (Бродский потом сказал, что это была встреча с настоящим поэтом, "покруче Маяковского"). И – снова вернулся в Россию.
Помимо жены у Высоцкого за границей появлялись друзья – в том числе и очень близкие, задушевные. Польский актер Даниэль Ольбрыхский и венгерский режиссер Марта Мессарош часто встречались с ним в разных странах – в Польше, в Венгрии, во Франции. Они знали о Владимире и о Марине очень многое, именно поэтому в нашем фильме именно эти два человека станут постоянными комментаторами истории его странствий.
Однажды на Королевской площади в Варшаве они заметили контейнер для сбора пожертвований на восстановление возвышавшегося здесь некогда дворца. Высоцкий опустил в ящик 100 долларов, Влади – старинное кольцо. Оба плакали. Теперь дворец, у которого Даниэль Ольбрыхский рассказывает в нашем фильме об этом эпизоде, восстановлен во всем блеске…
Высоцкий чувствовал себя за границей свободным – и все же чужим. Он с трудом говорил на иностранных языках. Русскоязычная публика его встречала на "ура", но коллеги по цеху зачастую не принимали. Однажды, в аэропорту Лос-Анджелеса он увидел Джека Николсона, поспешил к нему подойти – и натолкнулся на стену непонимания. Николсон, любимый актер Высоцкого, принял его за очередного надоедливого поклонника. Об этом случае Высоцкий потом рассказывал не без юмора, и все-таки с обидой. Да, его здесь не поймут. Всемирная слава пройдет стороной.
Возможно, поэтому временами он уходил в тяжелые запои. Влади стоило больших трудов снова и снова приводить его в чувство. Иногда ей даже удавалось уговорить мужа лечь в клинику, но и это лечение особых результатов не давало. Многие из наших собеседников вспоминают о незабываемых застольях в компании с Высоцким. Однажды в знаменитом ресторане "Распутин" Высоцкий с компанией раздал выступавшим там цыганам деньги, на которые можно было купить новый "Мерседес".
Впрочем, отчасти Высоцкий переживал зря. Его знали. Его понимали.
И в Италии, куда он приехал с Мариной и сел поужинать в одном семейном ресторанчике у знакомых – его владелец Дарио Торкачели до сих пор вспоминает, как Высоцкий неожиданно для всех начал петь.
И в Польше, где он в последний раз на гастролях играл Гамлета, превозмогая свой недуг.
И в Венгрии, где режиссер Марта Мессарош сняла про него большой документальный фильм, пользовавшийся феноменальным успехом. Марта до сих пор уверена, что ей посчастливилось общаться с гением и пророком.

В фильме также приняли участие:
Борис Бергман, французский продюсер Высоцкого, благодаря которому появились парижские пластинки, впервые дает интервью на эту тему;
Габриэлла, хозяйка ресторана Otello Alla Concordia, в котором состоялось импровизированное выступление Высоцкого во время его пребывания в Риме, тоже впервые на телевидении;
Никита Высоцкий, сын Владимира Высоцкого;
Эрнст Неизвестный, художник и скульптор, друг Высоцкого;
Виктор Шульман, американский продюсер Высоцкого;
Леонид Лубяницкий, американский фотограф;
Константин Казанский, французский певец и композитор, аккомпаниатор Высоцкого во время записи парижской пластинки;
Борис Мессерер, театральный художник, муж Беллы Ахмадуллиной, друг Высоцкого.